Дроу мудрые, слушай дроу — полезай в котёл.
Японская дипломатическая миссия в США: очерки, воспоминания, газетные заметки
читать дальше
(26.02) 17.03.1860
На рассвете команда Канрин Мару увидела берег другого континента.
Кацу Кайщу, как и многие из путешественников, вёл дневник, куда записывал всем значимые события:
"Горы возвышались над облаками подобно гигантским волнам. <...> Горы, что окружают город со всех сторон, напоминают родные земли. Шанхай похож на Нагасаки, Сан-Франциско — тоже".
Корабль двинулся по проливу Золотые Ворота, откуда хорошо просматривались оборонительные укрепления. Кацу описывает их так:
"Укрепления полностью выстроены из кирпича, с бойницами на трёх уровнях. Плоская верхняя площадка 60-70 кен (где-то 109-127 метров) в длину, достаточно широкая, чтобы устанавливать малые орудия. Снаружи есть место, чтобы выставить тыловую охрану. На склоне холма по левому (северному) берегу опорные точки для наблюдения за курсирующими в проливе судами”.
Канрин Мару пришвартовался в 15:00 недалеко от причала близ улицы Вальехо.
"The Daily Alta California" (AC) и "The Daily Evening Bulletin" (EB) — местные газеты, которые подробно освещали прибытие японского корабля. Заметки этих изданий помогают понять, как европейское общество реагировало на иностранцев.
*все цитаты приведены в кавычках и не являются дословным переводом*
AC (с опорной на слова сопровождающего Канрин Мару Джона М. Брука):
"Японцы ждут с радостным нетерпением прибытия в Соединённые Штаты, <...> выражают огромный интерес к Америке, её людям и институтам, а особенно — к государственным структурам".
(27.02) 18.03.1860
Согласно морским и дипломатическим протоколам, высокое руководство (гункан-бугё) не могли сойти с корабля, пока не получат официально согласованного с властями приглашения. Все оставались на борту, ожидая визита принимающей стороны.
Генри Фредерик Тешемахер, десятый мэр Сан-Франциско, подготовил необходимые бумаги. С несколькими представителями городской администрации он поднялся на Канрин Мару, чтобы лично проводить гостей на берег.
(28.02) 19.03.1860
"AC" (19.03):
"Японцы большие приверженцы этикета, и адмирал, и мистер Тешемахер провели около получаса, организовывая порядок, в котором все покинут корабль <...> Адмирал наконец согласился отправиться на одной лодке с мэром, но отказался от того, чтобы "его (Тешемахера) подчиненные" присоединились к ним. <...> Джон М. Брук объяснил, что эти люди одного ранга с мистером Тешемахером, а члены городской администрации — ниже. Когда адмирал согласился, и после последних приготовлений, группа, состоящая из адмирала, семерых его подчинённых и троих слуг, выдвинулись к берегу на двух лодках. Они сошли на причале, близ улицы Валлехо и, сев в экипажи согласно рангу, были перевезены в International Hotel".
International Hotel располагается в центре города, на углу улиц Джексона и Кирни. Когда дипломаты вышли из экипажа, их необычная внешность сразу привлекла внимание обычных горожан.
Кацу писал об этом так:
"Я не ожидал, что они будут так рады нашему прибытию в Сан-Франциско, как и того, что все люди в городе, от городских чиновников и дальше, будут прилагать такие усилия к тому, чтобы отнестись к нам с щедростью и приличиями"
Американцы рассматривали необычную одежду, восхищались веерами и оружием, и на протяжении всего пребывания японцев в гостях, ни разу не доставили каких-либо проблем.
Кацу отмечал:
"Когда вульгарная толпа в Эдо видит иностранца, они ухают и орут во весь голос. Но низшие классы в Сан-Франциско только улыбались мне, никто ни разу не доставил проблем".
Позднее одежда стала интересом прессы. Корреспонденты, которые писали о японцах, не стремились вводить в обиход иностранные термины, подбирая понятные американскому обывателю ассоциации. Эта традиция широко закреплена в переводческой и журналистской среде по сей день.
"EB" (20.03):
"Один из японцев был одет в накидку (хаори) голубого цвета, и расписанные звёздами штаны, которые цвет ткани которых, напоминал закатное небо. По бокам тянулись полосы золотой и багряной вышивки. <...> На верхней одежде каждого солдата был представлен семейный герб (мон) в виде белых круглых, овальных или кубических нашивок, которые были (важности, нам тогда невиданной). Также каждый из японцев носил свои длинный и короткий мечи в отполированных ножнах на левом бедре — почти что горизонтально. Один нёс веер в правой руке, а в левой трость. <...> Почти все солдаты носили сандалии, обычно сделанные из травы".
Для американцев катана и шёлковая одежда были очень непривычны. На званых обедах, некоторые люди без стеснения подходили, чтобы потрогать ткань и вышивку, особо смелые могли попытаться отцепить катану. Для японцев же было непривычно ходить в обуви по толстым коврам отеля, они пружинили и теряли равновесие на толстом ворсе.
Также японцев поразила безоружность горожан, поразила настолько, что в неё им было крайне сложно поверить. Кацу предположил, что трости горожанам нужно как раз с целью самообороны:
"Обычно люди в городе безоружны; будь то солдаты, торговцы или чиновники. <...> Они носят с собой только трости. А некоторые совсем ничем не вооружены. Но если разобраться, оглушить тростью всё-таки можно".
В своих записях Кацу отмечает социальную свободу: европейский человек может быть какого угодно сословия, но не обязан обозначать его через символику, в то время как в Японии статус легко определялся по внешним атрибутам (оружие, мон, крой и цвет одежды).
Одной из причин, по которой Кацу запомнился жителям Сан-Франциско, заключалась в его схожести с Джоном Фримонтом. Фримонт был бывшим исследователем; миллионером Золотой Лихорадки; вторым сенатором Калифорнии; кандидатом в президенты США от Республиканской партии; первым кандидатом в президенты от основной партии, выступавший за отмену рабства.
"EB" (19.03):
"Капитан корвета имеет прекрасную внешность, удивительным образом походя фигурой, станом и чертами на полковника Фримонта, разве что глаза темнее, а рот (уголки губ) не столь явно выражает отвагу".
Возле гостиницы дипломаты рассчитывали встретиться с губернатором".
"EB" (19.03):
"Японцы через переводчиков вели переговоры (не всё получалось передать должным образом). К счастью, седьмой губернатор Калифорнии, Джон Гейтли Дауни, оказался в городе и быстро прибыл на встречу. Однако, японцы с трудом могли поверить, что такой скромный, непритязательный, тихий маленький человек может быть губернатором".
"AC" (19.03):
"Джону М. Бруку пришлось несколько раз объяснить, что это действительно настоящий губернатор, прежде чем дипломаты смогли поверить. Они изучили его с ног до головы и снова и снова смотрели на дверь, ожидая увидеть слуг, которые, по их мнению, должны его сопровождать".
(29.02) 20.03.1860
На протяжении всего путешествия Кацу восхищался европейской архитектурой. Его впечатляло то, как европейцы сумели объединить прочность зданий и красоту фасадов. Вместе с Бруком он посетил дом одного из морских офицеров, о чём оставил следующую заметку:
"Великолепное кирпичное строение! Дом принадлежит владельцу самого большого торгового судна, капитаном которого он и является. Меня восхищает прочность их устройства и то, как хитро иностранцы обработали песок (подразумеваются стёкла)!"
Также Кацу восхищался газовыми фонарями, "которые освещали улицы после наступления темноты, чтобы любой человек мог идти по городу без лампы". И восхищался индустриализацией города: "лязгом паровых мельниц заводов; механическими пилами; газетными печатными станками; отделением Монетного Двора в Сан-Франциско, находящемся на Коммерческой улице в трёхэтажном здании из красного кирпича; железолитейными заводами, где производились огромные молоты и железные листы".
Дипломаты наблюдали за конвойными судами и торговыми кораблями из Панамы. Кацу отмечал, что в то время как капитанами больших торговых судов являются военные, малые торговые суда управляются гражданскими:
"Вся эта техника работала с помощью пара, что сводит к минимум необходимость в ручном труде. Пока Япония отвергала международную торговлю, пока у нас были средства и возможности обеспечивать самих себя, необходимости в (такой) техники не наблюдалось, но нам приходилось рассчитывать на труд высококвалифицированных мастеров и художников".
(1.03) 21.03.1860
"AC" (21.03):
"Японцы посетили бани, им не терпелось опробовать "американский стиль" (подразумеваются парные — steam rooms и викторианская турецкая баня) мытья. <...> Также гости прокатились по Маркет-стрит. Сухопутные яхты были для них в новинку, потому тщательно изучались. <...> Гости посетили просторные склады и базар на улице Сансом, где рассматривали музыкальные инструменты, игрушки и театральные бинокли, а также изучали швейные машинки в магазине Уиллера и Уилсона. <...> Были под впечатлением от экскурсии на Vulcan Iron Works, что на вулканическом поле (Фабрика занимала квартал, ограниченный улицами Фремонт, Миссион, Ховард и Фёрст-стрит)".
На борт Канрин Мару поднялись городские чиновники и военные офицеры, японцы продемонстрировали собственный военный оркестр, угощали спиртным и сладостями. Женщин, однако, на корабле приветствовать категорически отказалась.
Хотя японская сторона и видела свободу, проявляющеюся в общении между мужчинами и женщинами, принять она её не могла. Например, Кацу поразила безнравственность европейцев, Он стал свидетелем "открытой страсти" между одним из рабочих и "женщиной, торгующей своим телом". Поскольку Кацу был симпатичным на европейский вкус человеком, один из рабочих литейной фабрики предложил ему свою жену за небольшую плату. Впрочем, японцев вводили в недоумение и более светские вещи, например, что жёны сопровождают своих мужей на празднованиях. Хотя для Кацу особое значение в исследовании зарубежной культуры имело понимание демократии и социальных свобод, эмоциональность и демонстрация привязанности не нашли в нём отклика и через годы.
Он писал:
"Мужчина, сопровождающий жену (в городе), всегда будет держать её под руку, пока они идут. Или он позволит своей жене идти перед ним, оставаясь позади, тем самым не руша свою значимость в обществе".
Тем не менее, Кацу понимал необходимость равных политических и социальных прав для всех граждан:
"Нет разницы между самураями, земледельцами, ремесленниками и торговцами. Любой человек может заниматься торговлей. Солдат может быть занят земледелием или открыть своё дело (как и любой другой гражданин) и, несмотря на то, что он находится на службе у государства, если соберёт достаточно денег, то сможет обеспечить своих детей делом. Те, у кого недостаточно денег, могут собраться вместе и открыть магазин или два, а затем — поделить прибыль. <...> Даже уважаемый офицер свободен начать своё дело, когда уйдёт со службы. Также и чиновники могут иметь несколько магазинов, строить суда и вести торговлю с другими странами. Они похожи на гоши (сельских самураев, которые имели право торговать, однако, торговля в Японии считалась грязным делом) тем, что ведут торговлю, несмотря на свой статус воинов. Однако на их социальное положение в обществе это не влияет".
(3.03) 23-4.03.1860
Команда Канрин Мару вывела корабль на трёхчасовой прогон до верфи ВМФ США на Мэр-Айленде в Вальехо. На полуострове Мар-Айланд всей команде было предоставлено официальное жилье, а Канрин Мару был поставлен на сухой док для перекраски и реставрационных работ и ремонта повреждений, приобретенных по итогу транстихоокеанского похода.
"AC" (27.03):
"Японцы вряд ли предполагали, как легко корабль можно убрать с воды. Медь судна оказалась в порядке, однако требовалась починка руля".
(8.03) 28.03.1860
Во второй половине дня основная японская делегация достигла Сан-Франциско на борту USS Powhatan и направилась к верфям, чтобы поприветствовать соотечественников.
На этом миссия команды сопровождения была завершена, однако из-за ремонта Канрин Мару, отплытие в Японию задержалось. За это время Кацу постарался получить как можно больше информации о работе и организации флота США. Среди мест, которые он посетил на Мар-Айленде, были машиностроительные заводы, сухой док, где ремонтировали корабль, большое хранилище пороха и арсенал. Он узнал о золотых и серебряных шахтах Сакраменто, где вырабатывалось драгоценных металлов вырабатывалось больше, чем на полсотни миллионов долларов в год. Кацу рассказали об организации военно-морских сил: флот США разделён на эскадрильи, каждая из которых занимается охраной "своей части" океана, так Ост-Индийская эскадрилья занималась исследование берегов Китая, она же способствовала открытию Японии.
Администрация Сан-Франциско старалась показать гостям жизнь с разных сторон, особое внимание уделяя культурным мероприятиям. Например, свои впечатления от посещения театра Кацу записал так:
"Девушки совсем молодые, шестнадцати или семнадцати лет. <...> Посмотреть на них пришли также женщины. <...> Аудитория поддерживала ритм музыки, стуча тростями и топая ногами, создавая дикий шум, но никто не повышал голос. Больше всего меня впечатлило следующее: в зале были и мужчины, и женщины, но никто из них не предавался разгулу, поведение публики было совершенно пристойным. И, что кажется мне важным, никто не распивал алкогольных напитков. Всех интересовало действие на сцене".
(18.03) 7.04.1860
USS Powhatan покинул Сан-Франциско и направился в сторону Панамы. После пересечения перешейка по железной дороге, делегация, намеревавшаяся вручить президенту Америки ратификационные бумаги, поднялась на борт парового фрегата USS Roanoke, на котором отправилась в Вашингтон.
Со слов военных, Кацу записал, что USS Roanoke имел сорок больших орудий и являлся наиболее тяжело вооруженным из восьмидесяти шести кораблей флота США.
К этому времени Канрин Мару полностью починили и подготовили в обратный путь. Кацу сообщили, что правительство США покроет все расходы на починку в качестве подарка от президента японскому Императору. Японская сторона также отблагодарила США, пожертвовав серебро "в пользу местных вдов".
Команда Канрин Мару не была связана дипломатическими обязательствами, поэтому рассматривала возможность дальнейшего путешествия, Кацу писал:
"Мы собирались вернуться в Японию через Южную Америку, но американцы сказали, что достаточно того, что мы добрались до Сан-Франциско. Настаивали, что нам надо оставить свои безрассудные планы и отправиться прямиком в Японию. <...> Наша делегация (подразумеваются послы. Отправившиеся в Вашингтон) оказалось солидарна с американской стороной; услышав идею о посещении Южной Америки, они назвали нас сумасшедшими и строго-настрого запретили даже думать об этом".
(19.03) 8.04.1860
Канрин Мару поднял якорь в 8:15 утра. Через пятнадцать минут шхуна флота США дала залп из пятнадцати орудий, после чего последовал залп из двадцати одного орудия с укреплений на острова Алькатрас.
Отмечая этот Кацу писал:
"Мы отдали честь в ответ. В десять часов утра мы прошли мимо Форта Поинт, за Золотые Ворота и вышли в Тихий Океан".
Фукузава Юкичи, один из членов делегации, вспоминал, как чуть меньше двух месяцев назад команда Канрин Мару опасалась перевернуться из-за пушечного выстрела. В его мемуарах описана следующая история:
"(28.02) Два человека взошли к нам на борт. <...> Мы попросили провести Канрин Мару дальше в бухту. <...> В нашу честь встречающая сторона собиралась дать залп из орудий с берега. Но если они собирались отдать честь нам, Канрин Мару должен был ответить тем же!
Но капитан (Кимура) решил, что судно слишком маленькое, оно могло не выдержать отдачу. Однако старший офицер Сасакура Тотаро|佐々倉 桐太郎 не сдавался, уговаривая старшее руководство хотя бы попробовать.
— Нет, чем попытаться отдать честь и провалиться, лучше оставить затею, — сказал ему Кимура.
— Я могу это сделать, и я это докажу, — упорствовал Сасакура.
— Не будьте глупцом, ничего не выйдет, — настаивал капитан, — но если вы попробуете и преуспеете, я отдам вам свою голову.
Получив разрешение, Сасакура приказал части матросов прочистить орудия и приготовить порох. Он отдал честь в ответ идеально, соблюдая равные интервалы между выстрелами, в этом Сасакуре помогал младший офицер Акамацу Дайcабуро (позднее Акамацу Нариёши|赤松則良), который замерял время выстрелами при помощи песочных часов. Когда дело было сделано, Сасакура подошёл к капитану и сказал:
— Ваша голова теперь принадлежит мне, но, полагаю, лучше оставить её на месте. Я уверен, она ещё пригодится вам на остаток путешествия.
Всех это очень развеселило".
Но путешествие не обошлось без трагических событий. Когда Канрин Мару прибыл в Сан-Франциско, двое моряков слегли с лихорадкой. Морская болезнь и скудный рацион — все это способствовало ослаблению организма. На континенте же команда столкнулась с проблемой еды. Хотя в плавание был взят большой запас провизии, значительная часть его осталось нетронутой — качка и плохая погода не позволяли готовить на корабле. Часто рис приходилось поливать соусом, чтобы он просто не разлетался из тарелок. Все были этим очень недовольны. Ещё более недовольны японцы оказались, когда поняли, что европейская, а вернее, американская (из других своих путешествий Фукузава Юкичи привезёт ещё заметки о других кухнях мира) пища слишком жирная. Кацу писал, что свинина и говядина для экипажа оказались очень тяжёлой, и вся подаваемая им местная еда не давала чувство лёгкости, как домашняя. Пока судно находилось на ремонте, японцам старались подавать рис и рыбу, однако, этого оказалось недостаточно. Практически перед самым отплытием с лихорадкой слегли ещё восемь моряков, их определили в городскую больницу. Не все из заболевших смогли отправиться в обратное плавание.
Когда Канрин Мару вернулся домой, из США пришла весть о смерти одного из оставшихся моряков.
читать дальше
19.01.1860
Из порта Ураги в сторону Сан-Франциско отправился корабль Канрин Мару. Капитаном судна был назначен Кацу Кайщу, а главнокомандующим Кимура Кайщу|木村芥舟, их помощником-переводчиком выступал Накахама Манджиро. Сопровождающим стал американский офицер Джон Мерсер Брук.
Через три дня после Канрин Мару из порта Урага в сторону Вашингтона выдвинулся USS Powhatan, который должен был следовать гавайскому маршруту. На борту корабля находились: посол Шинми Масаоки|新見正興, вице-посол Мурагаки Норимаса|村垣範正 и наблюдатель Огури Тадамаса|小栗忠順.
Из порта Ураги в сторону Сан-Франциско отправился корабль Канрин Мару. Капитаном судна был назначен Кацу Кайщу, а главнокомандующим Кимура Кайщу|木村芥舟, их помощником-переводчиком выступал Накахама Манджиро. Сопровождающим стал американский офицер Джон Мерсер Брук.
Через три дня после Канрин Мару из порта Урага в сторону Вашингтона выдвинулся USS Powhatan, который должен был следовать гавайскому маршруту. На борту корабля находились: посол Шинми Масаоки|新見正興, вице-посол Мурагаки Норимаса|村垣範正 и наблюдатель Огури Тадамаса|小栗忠順.
(26.02) 17.03.1860
На рассвете команда Канрин Мару увидела берег другого континента.
Кацу Кайщу, как и многие из путешественников, вёл дневник, куда записывал всем значимые события:
"Горы возвышались над облаками подобно гигантским волнам. <...> Горы, что окружают город со всех сторон, напоминают родные земли. Шанхай похож на Нагасаки, Сан-Франциско — тоже".
Корабль двинулся по проливу Золотые Ворота, откуда хорошо просматривались оборонительные укрепления. Кацу описывает их так:
"Укрепления полностью выстроены из кирпича, с бойницами на трёх уровнях. Плоская верхняя площадка 60-70 кен (где-то 109-127 метров) в длину, достаточно широкая, чтобы устанавливать малые орудия. Снаружи есть место, чтобы выставить тыловую охрану. На склоне холма по левому (северному) берегу опорные точки для наблюдения за курсирующими в проливе судами”.
Канрин Мару пришвартовался в 15:00 недалеко от причала близ улицы Вальехо.
"The Daily Alta California" (AC) и "The Daily Evening Bulletin" (EB) — местные газеты, которые подробно освещали прибытие японского корабля. Заметки этих изданий помогают понять, как европейское общество реагировало на иностранцев.
*все цитаты приведены в кавычках и не являются дословным переводом*
AC (с опорной на слова сопровождающего Канрин Мару Джона М. Брука):
"Японцы ждут с радостным нетерпением прибытия в Соединённые Штаты, <...> выражают огромный интерес к Америке, её людям и институтам, а особенно — к государственным структурам".
(27.02) 18.03.1860
Согласно морским и дипломатическим протоколам, высокое руководство (гункан-бугё) не могли сойти с корабля, пока не получат официально согласованного с властями приглашения. Все оставались на борту, ожидая визита принимающей стороны.
Генри Фредерик Тешемахер, десятый мэр Сан-Франциско, подготовил необходимые бумаги. С несколькими представителями городской администрации он поднялся на Канрин Мару, чтобы лично проводить гостей на берег.
(28.02) 19.03.1860
"AC" (19.03):
"Японцы большие приверженцы этикета, и адмирал, и мистер Тешемахер провели около получаса, организовывая порядок, в котором все покинут корабль <...> Адмирал наконец согласился отправиться на одной лодке с мэром, но отказался от того, чтобы "его (Тешемахера) подчиненные" присоединились к ним. <...> Джон М. Брук объяснил, что эти люди одного ранга с мистером Тешемахером, а члены городской администрации — ниже. Когда адмирал согласился, и после последних приготовлений, группа, состоящая из адмирала, семерых его подчинённых и троих слуг, выдвинулись к берегу на двух лодках. Они сошли на причале, близ улицы Валлехо и, сев в экипажи согласно рангу, были перевезены в International Hotel".
International Hotel располагается в центре города, на углу улиц Джексона и Кирни. Когда дипломаты вышли из экипажа, их необычная внешность сразу привлекла внимание обычных горожан.
Кацу писал об этом так:
"Я не ожидал, что они будут так рады нашему прибытию в Сан-Франциско, как и того, что все люди в городе, от городских чиновников и дальше, будут прилагать такие усилия к тому, чтобы отнестись к нам с щедростью и приличиями"
Американцы рассматривали необычную одежду, восхищались веерами и оружием, и на протяжении всего пребывания японцев в гостях, ни разу не доставили каких-либо проблем.
Кацу отмечал:
"Когда вульгарная толпа в Эдо видит иностранца, они ухают и орут во весь голос. Но низшие классы в Сан-Франциско только улыбались мне, никто ни разу не доставил проблем".
Позднее одежда стала интересом прессы. Корреспонденты, которые писали о японцах, не стремились вводить в обиход иностранные термины, подбирая понятные американскому обывателю ассоциации. Эта традиция широко закреплена в переводческой и журналистской среде по сей день.
"EB" (20.03):
"Один из японцев был одет в накидку (хаори) голубого цвета, и расписанные звёздами штаны, которые цвет ткани которых, напоминал закатное небо. По бокам тянулись полосы золотой и багряной вышивки. <...> На верхней одежде каждого солдата был представлен семейный герб (мон) в виде белых круглых, овальных или кубических нашивок, которые были (важности, нам тогда невиданной). Также каждый из японцев носил свои длинный и короткий мечи в отполированных ножнах на левом бедре — почти что горизонтально. Один нёс веер в правой руке, а в левой трость. <...> Почти все солдаты носили сандалии, обычно сделанные из травы".
Для американцев катана и шёлковая одежда были очень непривычны. На званых обедах, некоторые люди без стеснения подходили, чтобы потрогать ткань и вышивку, особо смелые могли попытаться отцепить катану. Для японцев же было непривычно ходить в обуви по толстым коврам отеля, они пружинили и теряли равновесие на толстом ворсе.
Также японцев поразила безоружность горожан, поразила настолько, что в неё им было крайне сложно поверить. Кацу предположил, что трости горожанам нужно как раз с целью самообороны:
"Обычно люди в городе безоружны; будь то солдаты, торговцы или чиновники. <...> Они носят с собой только трости. А некоторые совсем ничем не вооружены. Но если разобраться, оглушить тростью всё-таки можно".
В своих записях Кацу отмечает социальную свободу: европейский человек может быть какого угодно сословия, но не обязан обозначать его через символику, в то время как в Японии статус легко определялся по внешним атрибутам (оружие, мон, крой и цвет одежды).
Одной из причин, по которой Кацу запомнился жителям Сан-Франциско, заключалась в его схожести с Джоном Фримонтом. Фримонт был бывшим исследователем; миллионером Золотой Лихорадки; вторым сенатором Калифорнии; кандидатом в президенты США от Республиканской партии; первым кандидатом в президенты от основной партии, выступавший за отмену рабства.
"EB" (19.03):
"Капитан корвета имеет прекрасную внешность, удивительным образом походя фигурой, станом и чертами на полковника Фримонта, разве что глаза темнее, а рот (уголки губ) не столь явно выражает отвагу".
Возле гостиницы дипломаты рассчитывали встретиться с губернатором".
"EB" (19.03):
"Японцы через переводчиков вели переговоры (не всё получалось передать должным образом). К счастью, седьмой губернатор Калифорнии, Джон Гейтли Дауни, оказался в городе и быстро прибыл на встречу. Однако, японцы с трудом могли поверить, что такой скромный, непритязательный, тихий маленький человек может быть губернатором".
"AC" (19.03):
"Джону М. Бруку пришлось несколько раз объяснить, что это действительно настоящий губернатор, прежде чем дипломаты смогли поверить. Они изучили его с ног до головы и снова и снова смотрели на дверь, ожидая увидеть слуг, которые, по их мнению, должны его сопровождать".
(29.02) 20.03.1860
На протяжении всего путешествия Кацу восхищался европейской архитектурой. Его впечатляло то, как европейцы сумели объединить прочность зданий и красоту фасадов. Вместе с Бруком он посетил дом одного из морских офицеров, о чём оставил следующую заметку:
"Великолепное кирпичное строение! Дом принадлежит владельцу самого большого торгового судна, капитаном которого он и является. Меня восхищает прочность их устройства и то, как хитро иностранцы обработали песок (подразумеваются стёкла)!"
Также Кацу восхищался газовыми фонарями, "которые освещали улицы после наступления темноты, чтобы любой человек мог идти по городу без лампы". И восхищался индустриализацией города: "лязгом паровых мельниц заводов; механическими пилами; газетными печатными станками; отделением Монетного Двора в Сан-Франциско, находящемся на Коммерческой улице в трёхэтажном здании из красного кирпича; железолитейными заводами, где производились огромные молоты и железные листы".
Дипломаты наблюдали за конвойными судами и торговыми кораблями из Панамы. Кацу отмечал, что в то время как капитанами больших торговых судов являются военные, малые торговые суда управляются гражданскими:
"Вся эта техника работала с помощью пара, что сводит к минимум необходимость в ручном труде. Пока Япония отвергала международную торговлю, пока у нас были средства и возможности обеспечивать самих себя, необходимости в (такой) техники не наблюдалось, но нам приходилось рассчитывать на труд высококвалифицированных мастеров и художников".
(1.03) 21.03.1860
"AC" (21.03):
"Японцы посетили бани, им не терпелось опробовать "американский стиль" (подразумеваются парные — steam rooms и викторианская турецкая баня) мытья. <...> Также гости прокатились по Маркет-стрит. Сухопутные яхты были для них в новинку, потому тщательно изучались. <...> Гости посетили просторные склады и базар на улице Сансом, где рассматривали музыкальные инструменты, игрушки и театральные бинокли, а также изучали швейные машинки в магазине Уиллера и Уилсона. <...> Были под впечатлением от экскурсии на Vulcan Iron Works, что на вулканическом поле (Фабрика занимала квартал, ограниченный улицами Фремонт, Миссион, Ховард и Фёрст-стрит)".
На борт Канрин Мару поднялись городские чиновники и военные офицеры, японцы продемонстрировали собственный военный оркестр, угощали спиртным и сладостями. Женщин, однако, на корабле приветствовать категорически отказалась.
Хотя японская сторона и видела свободу, проявляющеюся в общении между мужчинами и женщинами, принять она её не могла. Например, Кацу поразила безнравственность европейцев, Он стал свидетелем "открытой страсти" между одним из рабочих и "женщиной, торгующей своим телом". Поскольку Кацу был симпатичным на европейский вкус человеком, один из рабочих литейной фабрики предложил ему свою жену за небольшую плату. Впрочем, японцев вводили в недоумение и более светские вещи, например, что жёны сопровождают своих мужей на празднованиях. Хотя для Кацу особое значение в исследовании зарубежной культуры имело понимание демократии и социальных свобод, эмоциональность и демонстрация привязанности не нашли в нём отклика и через годы.
Он писал:
"Мужчина, сопровождающий жену (в городе), всегда будет держать её под руку, пока они идут. Или он позволит своей жене идти перед ним, оставаясь позади, тем самым не руша свою значимость в обществе".
Тем не менее, Кацу понимал необходимость равных политических и социальных прав для всех граждан:
"Нет разницы между самураями, земледельцами, ремесленниками и торговцами. Любой человек может заниматься торговлей. Солдат может быть занят земледелием или открыть своё дело (как и любой другой гражданин) и, несмотря на то, что он находится на службе у государства, если соберёт достаточно денег, то сможет обеспечить своих детей делом. Те, у кого недостаточно денег, могут собраться вместе и открыть магазин или два, а затем — поделить прибыль. <...> Даже уважаемый офицер свободен начать своё дело, когда уйдёт со службы. Также и чиновники могут иметь несколько магазинов, строить суда и вести торговлю с другими странами. Они похожи на гоши (сельских самураев, которые имели право торговать, однако, торговля в Японии считалась грязным делом) тем, что ведут торговлю, несмотря на свой статус воинов. Однако на их социальное положение в обществе это не влияет".
(3.03) 23-4.03.1860
Команда Канрин Мару вывела корабль на трёхчасовой прогон до верфи ВМФ США на Мэр-Айленде в Вальехо. На полуострове Мар-Айланд всей команде было предоставлено официальное жилье, а Канрин Мару был поставлен на сухой док для перекраски и реставрационных работ и ремонта повреждений, приобретенных по итогу транстихоокеанского похода.
"AC" (27.03):
"Японцы вряд ли предполагали, как легко корабль можно убрать с воды. Медь судна оказалась в порядке, однако требовалась починка руля".
(8.03) 28.03.1860
Во второй половине дня основная японская делегация достигла Сан-Франциско на борту USS Powhatan и направилась к верфям, чтобы поприветствовать соотечественников.
На этом миссия команды сопровождения была завершена, однако из-за ремонта Канрин Мару, отплытие в Японию задержалось. За это время Кацу постарался получить как можно больше информации о работе и организации флота США. Среди мест, которые он посетил на Мар-Айленде, были машиностроительные заводы, сухой док, где ремонтировали корабль, большое хранилище пороха и арсенал. Он узнал о золотых и серебряных шахтах Сакраменто, где вырабатывалось драгоценных металлов вырабатывалось больше, чем на полсотни миллионов долларов в год. Кацу рассказали об организации военно-морских сил: флот США разделён на эскадрильи, каждая из которых занимается охраной "своей части" океана, так Ост-Индийская эскадрилья занималась исследование берегов Китая, она же способствовала открытию Японии.
Администрация Сан-Франциско старалась показать гостям жизнь с разных сторон, особое внимание уделяя культурным мероприятиям. Например, свои впечатления от посещения театра Кацу записал так:
"Девушки совсем молодые, шестнадцати или семнадцати лет. <...> Посмотреть на них пришли также женщины. <...> Аудитория поддерживала ритм музыки, стуча тростями и топая ногами, создавая дикий шум, но никто не повышал голос. Больше всего меня впечатлило следующее: в зале были и мужчины, и женщины, но никто из них не предавался разгулу, поведение публики было совершенно пристойным. И, что кажется мне важным, никто не распивал алкогольных напитков. Всех интересовало действие на сцене".
(18.03) 7.04.1860
USS Powhatan покинул Сан-Франциско и направился в сторону Панамы. После пересечения перешейка по железной дороге, делегация, намеревавшаяся вручить президенту Америки ратификационные бумаги, поднялась на борт парового фрегата USS Roanoke, на котором отправилась в Вашингтон.
Со слов военных, Кацу записал, что USS Roanoke имел сорок больших орудий и являлся наиболее тяжело вооруженным из восьмидесяти шести кораблей флота США.
К этому времени Канрин Мару полностью починили и подготовили в обратный путь. Кацу сообщили, что правительство США покроет все расходы на починку в качестве подарка от президента японскому Императору. Японская сторона также отблагодарила США, пожертвовав серебро "в пользу местных вдов".
Команда Канрин Мару не была связана дипломатическими обязательствами, поэтому рассматривала возможность дальнейшего путешествия, Кацу писал:
"Мы собирались вернуться в Японию через Южную Америку, но американцы сказали, что достаточно того, что мы добрались до Сан-Франциско. Настаивали, что нам надо оставить свои безрассудные планы и отправиться прямиком в Японию. <...> Наша делегация (подразумеваются послы. Отправившиеся в Вашингтон) оказалось солидарна с американской стороной; услышав идею о посещении Южной Америки, они назвали нас сумасшедшими и строго-настрого запретили даже думать об этом".
(19.03) 8.04.1860
Канрин Мару поднял якорь в 8:15 утра. Через пятнадцать минут шхуна флота США дала залп из пятнадцати орудий, после чего последовал залп из двадцати одного орудия с укреплений на острова Алькатрас.
Отмечая этот Кацу писал:
"Мы отдали честь в ответ. В десять часов утра мы прошли мимо Форта Поинт, за Золотые Ворота и вышли в Тихий Океан".
Фукузава Юкичи, один из членов делегации, вспоминал, как чуть меньше двух месяцев назад команда Канрин Мару опасалась перевернуться из-за пушечного выстрела. В его мемуарах описана следующая история:
"(28.02) Два человека взошли к нам на борт. <...> Мы попросили провести Канрин Мару дальше в бухту. <...> В нашу честь встречающая сторона собиралась дать залп из орудий с берега. Но если они собирались отдать честь нам, Канрин Мару должен был ответить тем же!
Но капитан (Кимура) решил, что судно слишком маленькое, оно могло не выдержать отдачу. Однако старший офицер Сасакура Тотаро|佐々倉 桐太郎 не сдавался, уговаривая старшее руководство хотя бы попробовать.
— Нет, чем попытаться отдать честь и провалиться, лучше оставить затею, — сказал ему Кимура.
— Я могу это сделать, и я это докажу, — упорствовал Сасакура.
— Не будьте глупцом, ничего не выйдет, — настаивал капитан, — но если вы попробуете и преуспеете, я отдам вам свою голову.
Получив разрешение, Сасакура приказал части матросов прочистить орудия и приготовить порох. Он отдал честь в ответ идеально, соблюдая равные интервалы между выстрелами, в этом Сасакуре помогал младший офицер Акамацу Дайcабуро (позднее Акамацу Нариёши|赤松則良), который замерял время выстрелами при помощи песочных часов. Когда дело было сделано, Сасакура подошёл к капитану и сказал:
— Ваша голова теперь принадлежит мне, но, полагаю, лучше оставить её на месте. Я уверен, она ещё пригодится вам на остаток путешествия.
Всех это очень развеселило".
Но путешествие не обошлось без трагических событий. Когда Канрин Мару прибыл в Сан-Франциско, двое моряков слегли с лихорадкой. Морская болезнь и скудный рацион — все это способствовало ослаблению организма. На континенте же команда столкнулась с проблемой еды. Хотя в плавание был взят большой запас провизии, значительная часть его осталось нетронутой — качка и плохая погода не позволяли готовить на корабле. Часто рис приходилось поливать соусом, чтобы он просто не разлетался из тарелок. Все были этим очень недовольны. Ещё более недовольны японцы оказались, когда поняли, что европейская, а вернее, американская (из других своих путешествий Фукузава Юкичи привезёт ещё заметки о других кухнях мира) пища слишком жирная. Кацу писал, что свинина и говядина для экипажа оказались очень тяжёлой, и вся подаваемая им местная еда не давала чувство лёгкости, как домашняя. Пока судно находилось на ремонте, японцам старались подавать рис и рыбу, однако, этого оказалось недостаточно. Практически перед самым отплытием с лихорадкой слегли ещё восемь моряков, их определили в городскую больницу. Не все из заболевших смогли отправиться в обратное плавание.
Когда Канрин Мару вернулся домой, из США пришла весть о смерти одного из оставшихся моряков.
Источники:
1. 岡林伸夫 "万延遣米使節におけるアメリカ体験の諸相" (1,91 мб)
2. サンフランシスコの咸臨丸 (743 кб)
3. The Daily Alta California
1. 岡林伸夫 "万延遣米使節におけるアメリカ体験の諸相" (1,91 мб)
2. サンフランシスコの咸臨丸 (743 кб)
3. The Daily Alta California