Складывается ощущение, словно выезд за пределы стал дал ему больше экзистенциальной тоски, чем все больницы вместе взятые. Хочу полноценный выходной, чтобы просто почитать и полностью проникнуться этой светлой печалью.
Отрывки1 августа, 12ч. <нрзб>
Еду в Вестминстер и Парлиамент
Сегодня опять отлегло что-то от сердца, как-то светлее.
1 ч. 20 мин. Вестминстерское аббатство. Душа теряется в открытых, огромных и суровых краяхиИ ищет, за что ухватиться, чтоб не <нрзб>.
Г.
4 августа. 10 ч. вечера.
Целый день читаю Г. Целый день <нрзб>.
Роза моего Иерихона (мой Вереск).
Как изумительно <нрзб> чтение это наполняет меня спокойствием, гордостью, безнадежностью. Дождь весь день.
<...>
[Чернилами:]
21 августа, Вечер после письма.
Гоха моя. Золотая моя именинница, Первый полный год твоей жизни ты со мной, Таких всего — и в лучшем случае будет 20-30
страшно подумать — вот как я считал в путешествии — 20 дней молодых и с силой, с мужеством — может быть — всего 5-10. А может быть в одну минуту это оборвется. Пусть же это будет до самой смерти.
[Карандашом:]
Bentheim
Ста<нция> 18 июля. 7 ч. утра.
Стоим в Голландии 2 часа. Мне невыразимо одиноко, трудно и
все же светло. Г. я л.т. Вместо воздуха здесь как будто какой-то
молочный белесый пар; тепло, солнечно; полные, добрые, белые,
круглые лица — особенно у женщин. Только что в сотый раз проверили паспорта. Эти средневековые заставы, — свои или чужие? -
удивительный комфорт вещей, военная обстановка — странное
создают противоречие,
Г я л.т.. Будь верна мне, Моя Г<и>. В Берлине я думал всё о тебе.
Я убежден, что нам предстоят огромные испытания (Россия — Европа) — ты будешь ли счастлива и светла? Ниточка моя. Свет мой.
В чужой стране, в воздухе (аэроплан), на море — чувствуешь
странную отрешённость от всего. Пересмотр всей жизни, ревизия
души, Вдруг посмотришь на всю свою жизнь со стороны» как из
Смертной минуты,
Как мучительно
Мои слова в эту незабвенную поездку — я сам закон игры уствил.
<...>
Вторник, 10ч, 20 мин.
Кардинал открыл заседание, Не очень одобрительно насчет
нехристиан. Читает Ханзен.
Упадок сил — устал — равнодушие — почти отчаяние.
Моё путешествие вчера раскрыло мне главное свое противооечие. Я напряжен до крайности (язык, обязанности, костюм, чукие страны), с другой — я вне времени и пространства и свободен ото всего как никогда (отрешён).
Первое оттесняет все, что ещё вчера было близко и волновало (квартира“ и др.). Второе — это огромный доступ к основным подводным течениям жизни. Путешествие — это «суд над собой». Это
жизнь, раздробленная на мгновения, но и sub specie aeternitatis.
В сущности, Россия — первая страна в мире. Революция величайшее наше дело. В этом зале только один человек знает секрет истинного воспитания глухонемых — И этот человек — я. Не потомучто я образованнее других, но меня послала Россия и я говорю от Революции.
Гоха моя. Будь верна мне. Сердце неспокойно, какая-то теплая сырость на улице и в душе.
<...>
Ходил, смотрел море — огромно и бесформенно, берег ужасен (курорт).
Я конечно никогда в жизни не буду больше в Margate.
Что ж. Тем легче.
Прошло время, когда я думмал, что это всё обесценивает.
Г. ты одна нужна мне до смерти.
Пятница. 24 [июля]. 10 ч. 50 мин.
Последний день конгресса. Скучный доклад.
Влажное, бесподобно мягкое утро и совсем особенная печаль.
А я все жду чего-то, ищу каких-то слов, ведь в сущности я уже ничего не хочу, Я сам закон игры уставил.
Гоха. Ги. Ваши имена со мной.
*Г я л.т — Гоха, я люблю тебя.